Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Те, кто предпочитает смотреть титры до конца, получили бонус: после массы плывущих не вниз, а вверх надписей – еще секунд 40 продолжения фильма, когда ночью, в халате, главный герой-психиатр на лужайке у дома смотрит в телескоп на огромное звездное небо. Потом возвращается домой, оглядываясь на звезды.
Ну и наконец, вторым планом идет человеческая история внутри семьи доктора. Постоянно занятый работой, он отчуждается от жены и детей, взрослеющего сына от первого брака. Все это происходит на фоне типичных эдвардхопперовских бесчеловечных городских пейзажей. Прот изменил его, сделав ближе к родным, переакцентировав с бесконечной работы на тепло и понимание к близким. Как точно сказала ему дочь: «фей не бывает, папа. Есть только ты и мама».
Кевин Спейси прекрасно передал сардоническую улыбку прота. Изначально предполагалось что он сыграет не пациента, а врача, которого в итоге изобразил Джефф Бриджесс. Забавно, что в романе Джина БРЮЭРА в числе любимых фильмов прота был назван «Звездный человек» 1984 года. Инопланетянином в нем был Джефф Бриджесс.
Мужчина, глядящий на юго-восток
Главное отличие «Мужчины…» от «K-PAX» – первый является авторским штучным кино, второй – изделием, сработанным по голливудским лекалам (это не уничижительная характеристика, а просто признание факта). Аргентинскому кинематографу уровень задала собственная литература: Хорхе Луис Борхес, Хулио Кортасар, Адольфо Биой Касарес. Режиссер Элисео СУБИЕЛА (или СУБЬЕЛА) – из этого же ряда. Недаром в обозреваемом фильме цитируется «Изобретение Мореля».
Судя по найденным в интернете расписаниям киноклубов – смотрят и обсуждают «Мужчину, глядящего на юго-восток» до сих пор. Он регулярно упоминается в западных обзорах культового кино. Чему удивляется наш практически единственный специалист по культовому кино Александр Павлов. Подозреваю, он просто не смотрел фильм.
Авторское кино – прежде всего, индивидуальный и узнаваемый почерк режиссера, который не оглядывается на предполагаемую реакцию зрителей, а идет свои путем. Как лыжник по нетронутому снегу, порою проваливаясь, сворачивая не туда, теряя темп. Когда лыжня станет накатанной, по его пути ринутся другие – быстро, споро, красиво. Бывает, и auteur снискает своей работой всенародную любовь и успех, как это случилось с Квентином Тарантино. Так, три первых (начиная с «Новой Надежды») фильма «Звездных войн» – вполне авторские, несмотря на оглушительную кассу. Все, что было потом, включая работы самого Джорджа Лукаса, – уже кино продюсерское.
Но вернемся к тому, кто глядит на юго-восток. Необычного пациента психобольницы зовут Рантес. Он пришел издалека. Врач, от лица которого идет повествование, и верит и не верит, что Рантес – с другой планеты. Больше не верит, ища рациональных объяснений амнезии:
– Если вы не сумасшедший, я мог бы принять вас за инопланетянина. Но это бы означало, что сумасшедший – я.
Есть здесь и намек, что Рантес просто поселился в существующее человеческое тело, как в «K-PAX»:
– Если мои отпечатки пальцев будут принадлежать мертвецу, не бойтесь (должна приехать полиция, чтобы снять у Рантеса отпечатки пальцев – М.И.).
Смысловой центр и этого фильма, и книги БРЮЭРА (см. эпиграф к роману), и – в меньшей степени, но все же – фильма Иэна СОФТЛИ в этом диалоге:
– Я – в сумасшедшем доме и все знают, что я чокнутый. Вы тоже знаете, ведь так?
– Вы больной человек. Я врач. Я хочу вас излечить
– А я хочу, чтобы вы меня поняли, а не лечили.
Однако Элисео СУБИЕЛА замахивается и на большее: возможно, это было второе пришествие. То самое.
Рантес говорит о надежде, вере, о том, что мы сами каждый раз убиваем в себе Бога – того, что внутри нас. Врач (а за ним и зрители) и не верит и верит в это:
– Вы говорите, что вы инопланетянин. Вы хотели сказать, что вы Иисус Христос?
– Возможно, история у меня другая. Но вот реакция у вас прежняя.
Психиатр сравнивает себя с Понтием Пилатом, и в какой-то мере становится им, умывая руки. А покинувший грешную землю пациент незадолго до смерти, вызванной жестким лечением, взмолился в ночную тишину: «Доктор, зачем ты оставил меня?».
Бог из Машины: «Контакт» Карла САГАНА
Если имею дар пророчества,
и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру,
так что могу и горы переставлять…
1-е послание Коринфянам
Ключевой конфликт романа Карла САГАНА «Контакт» происходит в самом его конце – в 21-й главе. Это столкновение главной героини Элли с новоиспеченным министром обороны Майклом Китцем. К этому времени у нас, у читателей, сложилось некоторое предубеждение к нему: ведь Элли он антипатичен. По той простой причине, что всегда исходит из интересов страны, а не науки и не мира. Но в 21-й главе он – буквальное зеркальное отражение самой Элли. Прежней Элли. Той, какой она была до путешествия к звездам.
Вознесение на небеса
Элли – ученый, радиоастроном, директор обсерватории. Она первой обнаружила сигналы инопланетной цивилизации. По инструкциям со звезд совместными усилиями нескольких стран была построена Машина. А когда ее запустили, Элли вместе с четырьмя другими учеными находилось внутри.
А по возвращению все они рассказали о том, что видели. Как путешествовали через черные дыры на перекладных червоточинах по направлению к центру Галактики. Как попали на нечто вроде главного Вокзала Вселенной со многими тысячами причалов. Как через один из них оказались на некоем пляже, очень похожем на земной, и как там встретили наконец Иных в образах своих самых любимых родных (к Элли явился давно умерший отец). Им поведали о союзе цивилизаций, о работах по переустройству галактик, о том, что отныне «тоннель», которым они воспользовались, будет открыт только в одну сторону: со звезд к нам. Землянам воспользоваться им будет невозможно.
Но все вышесказанное было лишь их словами.
Что же видели те, кто оставался на Земле? Пятеро ученых зашли в Машину. Она не была предназначена для передвижения в безвоздушном пространстве, не имела двигателей, вряд ли была в состоянии пережить перепады давления и температуры или защитить от них своих пассажиров. Внешняя часть Машины начала вращаться, скрыв от взоров то, что было внутри. Через 20 минут вращение прекратилось, и ученые вышли. Со звезд они с собой ничего не привезли.
Сон муравьев
И вот теперь министр обороны Майкл Китц спрашивает: где же доказательства? Где предметы инопланетной культуры, которые бы гарантированно свидетельствовали о путешествии («ну хотя бы сувенирчик какой-нибудь выпросили у этой своей высшей цивилизации. Хотя бы камешек какой! Зверюшку!»)? Где записи разговоров (Элли брала с собой видеокамеру, на которой ничего не отобразилось)? И почему две чуть позже построенные Машины никого никуда отправить не смогли?
Демонстрация наручных часов, которые показывали время на сутки вперед, вызывала ироническую улыбку: часы ведь нетрудно подкрутить. Обнаруженная на аппарате некоторая наведенная радиация тоже не стала доводом. Во-первых, как же сами пассажиры спаслись – радиационной защиты-то в аппарате нет? Во-вторых, за годы строительства Машины можно было что угодно подделать.
А значит, это была грандиозная международная афера ряда ученых.
Но есть ведь и железобетонный довод о сигнале, который поступал на Землю в течение нескольких лет со стороны Веги, до которой 26 световых лет:
– Майкл, это безумие. Десятки тысяч людей записывали Послание, расшифровывали его, строили Машину. Послание записано на магнитные ленты и лазерные диски… На распечатках оно хранится в обсерваториях всего мира. Или вы решили, что все радиоастрономы организовали заговор и привлекли к нему аэрокосмические и электронные компании?
И был ответ: для имитации нужно лишь было разместить в ближнем космосе ряд частных спутников с передатчиками, которые якобы вещали с того участка неба, где Вега. Благо, что ученым подсказал с расшифровкой имевший возможность запустить такие спутники мультимиллионер Хадден, лучший на планете специалист по дешифровке электронных сигналов. Он же выступил генподрядчиком по строительству Машины.